«За шрамами»: что скрывается за человеческими ранами

В мире, одержимом совершенством, британский фотограф Софи Майанн (Sophie Mayanne) идёт против системы, отмечая физические «несовершенства» людей в своём продолжительном фотопроекте «За шрамами» (Behind The Scars). Шрамы зачастую ассоциируются с опасностью или с чем-то отталкивающим, поэтому большинство людей, имеющие их, из чувства неловкости или стыда вынуждены скрывать свои отличительные особенности.

«Behind The Scars» призван изменить эти устоявшиеся представления о шрамах. Участники программы, перенёсшие тяжёлые испытания в своей жизни, с энтузиазмом восприняли её проект. Для большинства моделей эта фотосессия стала настоящей отдушиной, поскольку некоторые люди по тем или иным соображениям не делились своими историями, а другим моделям проект помог по-настоящему полюбить своё новое тело.

«Эта серия посвящена не только фотографии, но и общению. Этот проект строится на индивидуальных переживаниях и чувствах каждого участника, где люди делятся своими историями и получают поддержку».

Майя

«Когда мне был поставлен диагноз буллезного эпидермолиза, я жила почти нормальной жизнью, несмотря на мою кожу. Но с недавних пор моё состояние начало ухудшаться, и теперь я могу заниматься далеко не всем. Моей уверенности и чувства собственного достоинства практически не осталось. Большая часть дня уходит на уход за моей кожей или на мучения от болей. Буллезный эпидермолиз — редкое заболевание, поэтому я участвую в этом проекте не только для себя, но и ради всех остальных, страдающих от этой болезни».

Мерси

«Я получила свои шрамы в результате домашнего насилия в 29 лет. Это ожоги, но они делают меня тем, кто я есть сегодня. Я называю их самыми дорогими ювелирными украшениями, потому что я выжила. Если история моих шрамов сможет морально помочь кому-то ещё, то я буду очень рада!»

Кэри

«Этот шрам остался после операции на позвоночнике, когда мне было 15 лет. Врачи установили два 30-сантиметровых штыря и 12 металлических винтов по всему позвоночнику».

Барбара

«В 2014 году мне поставили диагноз ангиосаркома груди — редкий и агрессивный рак. Три операции и две химиотерапии — теперь это шрамы, с которыми я живу. Последняя новаторская операция включала в себя удаление груди и четырёх рёбер, которые были заменены хирургическим цементом, мышцей из спины и кожным трансплантатом. Мои шрамы говорят мне о моём мужестве и силе, о которых я и не подозревала. Недавно я узнала, что рак вернулся. Удивительно, но я чувствую себя спокойно».

Трейси

«Меня зовут Трейси и я 45-летняя мать двоих детей. Всё начиналось как обычная простуда, но впоследствии мне диагностировали менингит. Меня поместили в искусственную кому на целый месяц. Восстановление заняло много месяцев, в течение которых я заново училась ходить, говорить, есть и одеваться».

Меган

«Когда мне было 14, я спасла бездомную лошадь и назвала её Флай (Fly). Однажды утром я кормила стадо на поле. Флай попыталась отогнать от себя другую лошадь, но промахнулась и ударила меня по лицу, чуть ниже моего левого глаза. После нескольких поездок в больницу остался шрам. Прошло 4 года и несмотря на то, что с помощью косметической хирургии я могу удалить его, я никогда этого не сделаю».

Айрис

«Я потеряла пальцы, когда мне было 5 месяцев — я спала, а рядом с моей кроватью начался пожар. Потребовался год восстановления и 25 лет, чтобы принять это. Я пережила неуклюжие рукопожатия и детские шёпоты за спиной — я всегда использовала другую руку. Но моя мама воспитала во мне бойца и теперь я не скрываю это, хотя моя рука всё ещё болит при движении».

Агнес

«В 1997 году, когда мне было 7 лет, я пережила взрыв газа. Я перенесла 27 операций. Мне всегда нравились мои шрамы, для меня они прекрасны».

Изабелла

«Летом 2015 года мой дом сгорел. Моя одежда и моя жизнь исчезли в пламени. Я провела лето в ожоговом отделении на Фулхэм Роад. Мои шрамы и рубцовая ткань продолжают меняться, но я никогда не чувствовала себя красивее, чем сейчас».

Сэм

«Я играла с ружьем, кода мне было 14 лет. В результате я проведу свою жизнь в инвалидном кресле. Что бы вы ни думали, я никогда не чувствовала себя жертвой из-за своего положения. Мои духовные и физические шрамы делают меня сильнее. Я хотела стать игроком в теннис, и я стала игроком в теннис. Хотела стать моделью — и угадайте… Я — модель. Работая в индустрии моды, я показываю, что у таких людей, как я, есть ограничения, но мы не ограниченные».